Дневник
Черная, 2 с половиной дня
Преимущественно, на фоне молчания.
Практика по стабильному удержания внимания на объеме пространства вовне, в том числе, при ходьбе. Не позволяем вниманию схлопываться на потоке внутренней речи. Удерживаем объем снаружи и объем тела без фиксации соматического фона.
Как результат, на фоне внутренней тишины переживается “прозрачность” того, что привычно воспринимается “собой”, т.е. того уровня самоотождествления, где есть личная история, где мы постоянно удерживаем плотность своих границ, вспоминая “себя” как растяжку между прошлым и будущим.
В состоянии прозрачности, насквозь “себя” - смотреть, слушать и чуять ландшафт, людей, музыку.
В целом, впечатления глубокие и объемные :), но описывать их бесполезно.
Некоторые частности:
- Восприятие музыки, как совершенной формы.
- Попытки действовать с сохранением прозрачности:
без потери объема удаются только автоматизмы типа ходьбы, простых движений. коммуникация пока не удается совсем, даже молчаливая - внимание схлопывается на собеседнике.
- Восприятие группы во времени-пространстве как последовательности мизансцен, среды развертки смыслов, включающей внешнее пространство, нас, как персонажей, наше взаимное расположение во внешних и внутренних пространствах разной природы и т.п.
Наблюдение за изменением смысла мизансцены через изменение формы во времени: фразу, действие, появление или уход, изменение внутреннего состояния персонажа.
В этом театре нет зрителей - любой сторонний наблюдатель фактом своего присутствия участвует в процессе.
Интересно было обнаружить, насколько разное - по смыслу и плотности - приносят собой люди.
- Как постэффект, при длительном выполнении, - обострение восприятия слабых признаков по сравнению с обычным уровнем.
Эту практику я затем продолжала делать регулярно на протяжении всего эксперимента.
Белая, 3 дня
Откровенно филонила, используя эту позицию, как возможность участвовать в событиях Бучака за пределами эксперимента.
Испытывала при этом чувство вины.
Красная, 3 дня
Поскольку параллельно происходили какие-то процессы вне эксперимента, представлявшие для меня интерес, то самым тяжелым оказалось не выполнение указаний, а совершенно незнакомая ситуация невозможности планирования собственных действий, осознание, что любое твое действие или бездействие может быть прервано извне, необходимость поддерживать в себе состояние готовности к выполнению полученного указания в любой момент.
Мой “белый” относился к моим внешним для эксперимента интересам с пониманием и, по возможности, не ставил меня в ситуацию необходимости отказа от чего-то, что мною воспринималось как “важное” за рамками эксперимента. Несмотря на это, конфликт интересов мною переживался довольно остро, вызывая психологическое напряжение и, снова, чувство вины за отсутствие того, что называется по-английски commitment, и для чего я так и не знаю русского слова, где бы сохранялся этот аспект добровольности взятых на себя обязательств.
На фоне этих душевных мук, указание обходиться день без еды, а ночь провести в одиночестве в лесу у костра, было воспринято как избавление, поскольку не провоцировало никакого конфликта интересов, а требовало всего лишь решения чисто практической задачи:
провести ночь в лесу без палатки и спальника в холодную, дождливую и ветреную погоду при отсутствии теплой одежды, дождевика и в мокрой насквозь обуви, не имея навыка заготовки дров и разведения костра. и при этом не заболеть.
То есть, идея белых-то, была, разумеется, в том, чтобы “идти в лес искать жуть”, а не в игре в бойскаутов. Но, поскольку тот день, похоже, был самым холодным и ветреным за весь Бучак, а использование здравого смысла входило в условия эксперимента, то до трансцендентного в этой практике дело не дошло.
Что касается еды, то с самого утра было уже настолько холодно, что отсутствие еды как-то совершенно выпало из внимания.
Оставшаяся же часть практики оказалась интереснее.
Она впервые обозначила два момента, которые стали ключевыми для меня в смысловом поле эксперимента: позиция без жалости к себе и разомкнутость.
Позиция без жалости, как в дальнейшем выяснилось, является эффективным энергосберегающим инструментом. в частности, эффективным средством поддержания здоровья.:) Сейчас я знаю, что могу отлично себя чувствовать, проведя две недели, фактически, босиком в мокром лесу, потому что босиком гораздо теплее, чем в мокрых ботинках. И хоть в ту ночь разуться еще было страшно, но про жалость уже было кое-что понятно - ее не было, я просто выполняла задачу.
Разомкнутостью я здесь обозначаю некоторое переживание прозрачности собственных границ, доверия, сопричастности. Есть люди, для кого это состояние является естественным способом существования в мире. Для меня же это все еще редкие и очень ценные переживания.
Так вот, в ходе выполнения бойскаутской практики оказалось, что:
- Несмотря на то, что почти все, подобно мне, приехали в лето, для меня нашлась и теплая одежда, и дождевик. И на эту ночь, и потом уже до конца.
Дело даже не в том, что я больше не мерзла, а, вообще, с одеждой этой довольно причудливо все получилось, ну, то, как она нашлась. Иногда кажется, что это, может быть, вообще самое важное, что со мной произошло за время эксперимента.
- Заготовка дров - это отличное средство, чтобы согреться.
- За прошедшую неделю в лагере я, наблюдая, успела понять кое-что про огонь. Достаточно, чтобы свой первый в жизни костер развести из мокрых дров с одной спички. Горжусь этим, кстати - вот честно. :)
- Огонь вообще интересный партнер. Один на один - это очень интимно. Сложно было решиться на то, чтобы засыпать угли с рассветом.
Третий день первого цикла в красной позиции оказался, в каком-то смысле, переломным. Стало вдруг ясно, что формулу “все самое интересное в нашей жизни происходит с нами” следует читать с конца.
Наши упущенные возможности - это время, проведенное в автоматизмах, время, которое происходит не с нами. Если мы осознаем происходящее, то это происходящее и есть самое интересное в нашей жизни. И тогда нет ничего “важного”, что мы могли бы упустить.
Эта магическая формула постепенно создает странное время, в котором нет ни сожалений, ни надежд, где личная история - лишь один из мифов, и где, порою, исчезает и само время.
Черная, 3 дня
Во втором цикле при уходе в черную позицию происходило что-то вроде промежуточного подведения итогов по результатам самонаблюдения в белой и красной позициях первого цикла.
Вообще, режим постоянного наблюдения за собой и другими, как фон, удавалось сохранять почти стабильно на всем протяжении эксперимента. Наблюдать, на что и каким образом реагирует личность, за что цепляется внимание, как изменяется состояние. Изменять свое состояние с сохранением внешнего функционирования, наблюдая за тем, как изменяются внешние проявления - реакции, походка, жесты.
В повседневной жизни у меня не хватает внимания, чтобы удерживать этот уровень на протяжении продолжительного времени, особенно - в условиях коммуникации. В среде эксперимента это было возможно, причем, что ценно, именно в условиях довольно интенсивной и слабо регламентированной коммуникации внутри группы.
Эта практика позволила, во-первых, обнаружить реальную степень своей автоматичности - то место, откуда, по большей части, принимаются решения и совершаются действия. А, во-вторых, пронаблюдать конфигурацию этого “места” - устройства своей личности “в объеме”, обнаружив, тем самым, некоторые элементы этого устройства, которые прежде ускользали именно в силу их фундаментальности, кажущейся неотъемлемости от того, что воспринимается собой.
В черной позиции остаешься один на один с этим полученным материалом осознаний о себе. По большей части, эти осознания довольно болезненны, но безмолвие и одиночество не дают шанса избежать боли. С ней приходится иметь дело, интегрируя новые элементы в образ себя, чтобы уже потом разбираться, что с ними делать.
Следующая практика начиналась как работа по такой интеграции:
- Выход в позицию растождествленности с собой как личностью, наблюдение эмоциональной боли, как затемнения в структурах.
- Наблюдение существующих вариантов системы ценностей. видно, что боль существует только как тень при взгляде сквозь один из вариантов.
- Через дальнейшее растождествление переживание непричастности собственным ценностям, тотального обесценивания всех важностей, тотальной непричастности.
- Восприятие людей, как сущностей специфического типа наряду с другими.
- Соприкосновение с иным.
- Переживание тоски и ужаса одиночества человека один на один с иным.
- Проживание собственной причастности к человеческим существам и человеческой общности как способа противостояния иному через забвение, окукливание, замыкание - сужение восприятия.
В целом, я бы не назвала такую практику “проработки личностной проблематики” способом гуманным, но вот действенным - точно: можно констатировать, что эмоциональная боль, как продукт системы ценностей, не выдерживает конкуренции с трансцендентным ужасом.
Белая, 3 дня
Включение привычного состояния собранности и отслеживания процессов, находящихся в диапазоне моей ответственности. Ясно, что ни о какой свободе на текущем этапе и речи нет - включаются привычные автоматизмы, обусловленность внешними или внутренними нормами.
Ответственность однозначно воспринимается как бремя.
На фоне расширенного диапазона состояний и постоянной рефлексии себя и других в ходе эксперимента этот стандартный режим функционирования переживался как очень ограниченный, плоский, резко сужающий диапазон восприятия и возможных реакций, не говоря уже об очевидной невозможности в нем необусловленных действий.
Уже за временными рамками эксперимента, вдогонку, стала очевидна необходимость переосмысления темы ответственности.
Ответственность, как усилие по удержанию границы. Ответственность за свою жизнь, как страх потери идентичности. И т.п.
Красная, 3 дня
При полной включенности в эксперимент во втором цикле эта позиция оказалась для меня, пожалуй, самой простой для выполнения.
Удержание позиции почти предельного “здесь и сейчас” и максимально доступного уровня прозрачности личностных структур при сохранении высокого тонуса и активности. На фоне всех предыдущих практик это состояние было вполне естественным.
Возможно, правда, что к концу эксперимента все несколько подустали и слегка филонили, в частности, в плане “как бы покреативней напрячь красного”. Ну и, принимая во внимание объективный дефицит трудовых ресурсов на кухне.
В плане переживаний эта позиция также была самой легкой:
Ноль-состояние, либо полная включенность в действие.
Действие либо нейтральное, как приготовление еды, либо от лица другого.
Полная свобода от груза себя - личной истории, эго и прочего, от переживаний вообще. Внутреннее безмолвие.
Сборка
Этот Бучак был удивительно красив и изобилен. Вода, небо, деревья, песок, снова вода.
И люди.
Мы все там были очень красивые - я это по-настоящему поняла только когда вернулась в город.
Девочка Майя:
- Сними очки, я хочу посмотреть, какая ты на самом деле.
Снимаю:
- Ты красивая.
- Ты тоже очень красивая.
Вдруг смущается, начинает демонстрировать украшение на голове.
- Нет, дело не в этом.
Поднимает на меня глаза, успокоившись, уверенно:
- В душе?
Общаться с людьми, сохраняя безмолвие, когда слова не рождаются внутри - особое, ни с чем не сравнимое удовольствие.
Мифический групповой субъект и правда существует.
Это чувство сопричастности, разомкнутости собственных границ.
Наверное, такое бывает в большой семье, которую не выбираешь: “Мы не обязаны друг другу нравится. Просто мы - семья.”
“Люди могут пить вместе, жить под одной крышей, заниматься любовью, но только совместные занятия идиотизмом могут указывать на настоящую духовную близость.”
(Безымянный автор вконтакте)
Ну, вот и умер, — скажи — еще один человек, любивший меня.
— Осталось нас, значит, трое. —
Но выйдешь из дома за хлебом, а там — длинноногие дети,
и что им за дело до нас — с нашей ушедшей любовью?
И вдруг догадаешься ты, что жизнь вообще не про это.
Не про то, что кто-то умер, а кто-то нет,
не о том, что кто-то жив, а кто-то скудеет,
а про то, что всех заливает небесный свет,
никого особенно не жалеет.
(Дмитрий Воденников)
Комментариев нет:
Отправить комментарий